Отец самодеятельного поэта Льва Дурова в прошлом был дворником. Когда у них в семье родился поскребыш Лева, Николай Петрович Дуров уже вышел на пенсию. Всю жизнь любитель чистоты любил литературу и наконец-то пришло время всласть почитать… Как раз тогда и начинал свою жизнь маленький Лева во чреве у матери.
- Вот и пятый, кажись, — сказала жена, скучно посмотрев на еду во время завтрака и не притронувшись к ней.
- Что ты сказала, Нюра? — не поверил своим ушам уже седой и с брюшком Николай Петрович.
В ответ жена зарделась, как невеста, и развела руками. Старшие все были уже семейные и жили далеко.
- Вот Бог и дал нам на старости забавушку, — шептала женщина, глядя на себя, меняющуюся, в зеркало.
В тот период, когда мама Анна ходила беременная, бывший дворник перечитывал Льва Толстого. Поэтому, когда родился сын, отец обрадовался и назвал сынишку Львом – в честь великого писателя.
- Будет Львом Николаичем, — постановил он. А кто бы спорил?
С молоком матери Лев Николаевич Дуров впитал чувство литературы.
На уроках задумывался и, глядя на небесные корабли облаков, писал стихи в тетрадь по физике, с обратной стороны наоборот. Поэтому школу закончил Лева средне, и открылась ему дорога не в вуз, а в ПТУ.
Став маляром-штукатуром, Лева работал на стройке и ходил в литобъединение при районной библиотеке. Пришло время – он женился на швее-мотористке Евгении из ателье стройтреста. Теперь он бережнее обходился со своим рабочим комбинезоном, а помещая руки в перчатки или рукавицы, с нежность думал: «Быть может, их моя Женя шила».
Рядом с Женей строчила на машинке Катя, жена каменщика Игоря. Игорь по выходным подрабатывал в местной Рублевке – строил коттеджи для крутых, каменщиком он слыл отменным. А вот стихи писал длинные и бестолковые. Поэтому, встречая коллегу в литобъединении, Лева старался говорить с ним на общие темы, стараясь уйти от поэзии. Это ему удавалось с трудом, поскольку крупногабаритный Игорь, и взглядом, и телом напоминающий масштабного Маяковского, так и норовил «почитаться».
- Давай, почитаемся, а? Ты мне, я – тебе! — Загораживал он дверной проем и с устрашающим видом вынимал из-под мышки приготовленную заранее стопу исписанных листов форматом А-4. – Давай, а? Как гений гению!
Лева сначала внутренне сжимался, но знал, что этого громадину можно легко увести от темы, как ребенка от слез. И он выпаливал первое, что приходило в голову:
- Новый трамвай пустили в Москве, слыхал?
- Да ну, какая ерунда…
- Вообрази, в нем ездят барды и читают пассажирам свои стихи и поют свои песни…
- Давай, Лева, туда поедем! Я возьму свою поэму о бетонщике, всем будет интересно, пассажиры будут плакать!
- Но тебе придется научиться играть на гитаре…
- А почему на гитаре?..
Так Лева постепенно уводил визави от первоначальной темы разговора, а там и заседание начиналось.
