- Васенька, золотко, ты знаешь, как Бог нас любит? – говорила она сыну, глядя в луговую даль синими глазами. – Вот Он дал мне тебя, а тебе – меня, а всем нам – жизнь, и эту травку, и дом, и хлеб! – Мама смеялась от радости, и ее пушистые длинные волосы щекотали Васе нос и щеки.
- Мама, а если мы умрем? Кому все это будет? Наша квартира и наши иконки, твои сережки и мои машинки? — Спрашивал Вася серьезно и боязливо.
- Сынок, мы не умрем! – Отвечала она и надежно смотрела в его широко распахнутые глазки. – Если мы будем друг друга любить так же, как теперь, Бога любить, каяться в своих грехах и причащаться, по воскресеньям ходить в храм – мы никогда-никогда не умрем! Мы же будем бессмертными! Ты же будешь причащаться, да? И поститься картошкой с кабачковой икрой, да, Василек?
- Давай! Давай так будем делать, мама! Я буду все делать так, как ты говоришь, - радостно соглашался мальчик. – А когда я вырасту, я смогу жениться на тебе? Ты же не будешь совсем старушкой? – И еще уйму вопросов задавал почемучка Вася своей маме.
Они учили «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся» по дороге в детский сад, ходили на церковные службы и сажали цветы у храма, играли в праздничных спектаклях воскресной школы и ездили в паломнические поездки…
Так Вася становился отроком. На исповеди он каялся в том, что ему бывает скучно на длинных службах. Других ребятишек родители приводили к самому причастию. А он приходил еще до службы оттого, что мама пела в хоре. Бывало, он и засыпал под молитвенное пенье женских голосов. Другие мальчишки бегали по пригорку, лазили по стройке нового храма, крутились на каруселях, которые привез сюда из городского парка отец Глеб. Вася же стоял рядом с мамой. Он скучал по ней всю неделю, и рад был хоть сто раз в день стоять на службе рядом с нею, счастливой, спокойной, не такой унылой и рассеянной, как раньше.
Больше всего в церковной жизни Вася любил путь в храм – когда мама начинала со всеми здороваться и разговаривать. Тогда он потихоньку отставал от нее и тайком раздавал милостыню беднякам у церковной калитки. Эти денежки он экономил на школьных завтраках во время постов.
По вечерам, после работы, мама Валя ехала на электричке в ближайший город и стояла на городском вокзале со скорбонкой. Вася очень верил в то, что если он не пожалеет подать нищим свою копеечку, то и его маме люди не пожалеют денег. Тогда храм отстроится быстрее. И так станет хорошо всем завидновцам, так станет радостно кругом и весело, а мама же станет чаще бывать дома!
- Малчык, спасы тэбя Христос! Дай на хлэба! — просил таджик в халате. Вася подавал.
- Помогите… Помогите… Помогите… — бубнил человек с костылем, заросший до бровей. Вася не проходил мимо.
- Сынок, дочь умерла, четверо детей осталося, — плакала бабушка с трясущейся головой. Вася давал на хлеб детям.
- Еду в Иерусалим, помогите на дорогу, православные, — просила тетенька в черном платке. Вася своей лептой помогал ей в дорогу. Может быть, все это и повлияло на дальнейший ход событий.
Валентина с нетерпением ждала отпуска. Ее послушание – стоять с кружкой – ей нравилось. Поначалу она бросалась из крайности в крайность: то стеснялась, то вела себя гордо, то смиренно молчала, терпя оскорбления, а то пламенно проповедовала. Но со временем она привыкла к своей скорбонке, да и люди привыкли к этой красивой, высокой женщине. Она стояла с достоинством, записывала имена жертвователей в тетрадь.
- Спаси Вас Господи. Святитель Николай и вас не оставит, - она говорила это с такой убежденной верой, что мимо нее проходили лишь немногие. Люди хотели получить помощь Святителя и быть внесенными в тетрадный синодик. Бывало, ее холеные руки стоматолога синели от холода, бурели от дождя, коченели от мороза. Но она стояла, как скала, над людским морем, и несла потом эти намытые в море золотые копеечки в Божий храм.
Она с нетерпением ждала отпуска, чтобы весь его посвятить сбору пожертвований. Не только вечерами – днями она собиралась стоять на вокзале ближайшего городка.
Вася же втайне надеялся, что в этот отпуск они с мамой наконец-то куда-нибудь съездят. Пусть не на море. Пусть, хотя бы, на бахчу к двоюродным бабушке с дедушкой. Они жили на тихом, далеком Дону. Одна половина маминого отпуска приходилась на май, вторая половина - на июнь, время школьных каникул. Но надо собирать деньги на храм. Лето – пора больших строек.
