- Он мне поможет – я ему помогу, прелестно, - ответила Ивановна, не прекращая улыбаться. – Будешь, наш маленький прынц, собирать баночки из-под пива! Будешь?
- Буду, - тихо прошептал мальчик.
- А я часа через три подъеду еще одной ходкой! – обещал водитель, усаживаясь в кабину.
«Господи, помилуй… Святителю отче Николае, помоги…» - выхватил он взглядом образок в последний раз и, как во сне, прыгнул на землю. Он устыдился того, что трусил и вспомнил о том, что без денег ему возвращаться нельзя. Темные фигуры подошли вплотную. И тут Вася узнал нищего, который с одним костылем часто стоит у их храма.
- А-а, это ты, малой, не знаю, как тебя зовут… - сказал нищий. – Мой старый молодой приятель…
- Здрасьте, - обрадовался Вася знакомому лицу и протянул нищему свою мужскую ладонь.
- А мы тут банки, бутылки собираем, - слегка смущенно, а оттого и немного развязно сказал нищий. - Игрушек тут – возы! Тебе чего надо? В лепешку разобьюсь, только, боюсь, ту лепешку даже вороны есть не будут!
- А вчера, Вася, что было-то-о-о! Был немецкий велосипед, - добавила старушка Тереза Ивановна. – Был – и нет! Был – и сплыл! – она захихикала так, что у Васи заныло в животе.
- Я ищу другое, - неожиданно смело сказал Вася. – Я выбросил деньги. Большие деньги. Целый мешок.
Люди со свалки переглянулись. В их поглядах проглядывало что-то хищное. Они ведь тоже искали везде и всюду деньги, где-то и приворовывали. Целый мешок денег, выброшенный этим мальчиком, виделся им завидной добычей. Вася тотчас это понял.
- Это – церковные деньги, - спокойно продолжил мальчик. – Моя мама их собирала на вокзале почти целый месяц. Мы их посчитали, я лег спать. А она уложила все деньги в мусорный мешок. Я же не знал! Взял и выбросил мешок… Я не могу вернуться без денег.
Люди помолчали, пошмыгали носами.
- Не плачь, товарищ, - Тереза Ивановна сняла желтую резиновую перчатку, отвернула полу халата и отерла руку о бок юбки. Затем погладила мальчика по голове. – Я твою маму знаю, кажись. Это не твоя ли мама всегда на вокзале стоит? - спросила она. - Если это она, то ее Валей зовут, тогда я знаю ее.
- Кончать надо, - сказал нищий с костылем, и Вася понял: убьют и закопают его на свалке. Но тут же понял, что ошибся, поскольку его знакомец пояснил ему: – Ты, малой, оставайся здесь, а мы будем рыскать. Задача ясна?
- Да, да, задача ясна, командир! - ответили люди. – Церковные деньги, на церковь… Найдем, все отдадим… Ни рубля не надо… нам чужое не надо… Пошли искать… Найдем - не найдем…
- Какой мешок-то, хоть, сказал бы, что ли? – Спросила Ивановна, выбросив свою ношу и отирая руки в перчатках о халат. – Это же иголка в стогу сена! Какой был пакет: красный, белый, желтый, черный...
- Черный такой, - Вася обозначил руками размеры, - Очень тугой, завязан узлом. – Вот! – Обрадовался мальчик, увидев похожий рядом. – Вот такой мешок, точно такой же!
- Хи-хи, знаешь, сколько здесь таких емкостей? - спросил молодой в вязаной шапочке.
- Кончай ночевать! Пошли! - скомандовал одноногий командир, и обитатели свалки разошлись в разные стороны.
Вася тоже не имел намерения отдыхать. Он нашел картонную коробку и пошел собирать банки из-под пива. Это было неприятно, но он обещал.
Валентина проснулась до восхода солнца. Тихонько встала, коротко помолилась, но на сердце было неспокойно. Как она позвонит старосте? Что скажет священник? Что она ответит ему? Что ей делать?
Дождавшись девяти часов, она позвонила казначее Вере Ивановне. Сбивчиво объясняясь, все рассказала. Потом села к окну на кухне и стала смотреть на строящуюся церковь. Наверху, на фоне неба были фигурки рабочих, кран подавал поддоны с кирпичом. От этой мирной картины душа успокоилась и Валентина мысленно вернулась в то время, когда Васенька был маленький. Она лежала тогда больная и даже не могла подняться, когда малыш плакал. Молоко пропало сразу, не появляясь. Павел ухаживал за ней, а она так любила его, своего мужа, и так мало любила ребеночка, который плакал, звал свою маму. Она была к нему почти что равнодушна. Ее мама носила внучка на руках, ласкала, пестовала. И еще почти три года, переживая разлуку с мужем, Валентина почти не интересовалась своим крошкой. Кормила из ложки, вытирала нос, одевала, купала, рассказывала сказки, но больше во исполнение материнского долга. А потом, глядя на Васю, как он растет, вспоминала Павла и снова думала о нем: где-то живет, с кем-то смеется и шутит по своему обыкновению. Это теперь Васенька – ее свет в окошке. Он - ее мужичок, защита и надежда.
