Куфор доверчиво открылся перед своим Клоуном. Легонько скрипнула дверца, оклеенная афишами и газетными статьями. На фотографиях и рисунках улыбались счастливые одинаковые клоуны и собачки. Из сундука томительно и сладко запахло прошлым. То ли ванилином, то ли нафталином… По своим отделениям в куфоре послушно лежали дудка и барабан, кольца и шары для жонглирования, куклы-марионетки, мячики для устного счета, три скакалки, фонарь «летучая мышь», клетчатый пиджак, грим и складное зеркальце, штаны и русская рубаха для Оранжа, игрушечный попугай, трость с тайником и даже милицейская фуражка со свистком… Было там много и других затейливых вещиц, даже грифельная доска и гармошка с приклеенными к ней песочными часами. Заштатный клоун немного покопался в сундуке, кое-что взял и положил в спортивную сумку. Потом он закрыл сундук на ключ, надел пальто, посмотрел на Оранжа и решительно прошептал:
- Собакой рисковать нельзя. Ведь больше у меня никого нет.
Как вы уже догадались, у него появился новый план.
Степан Игнатьевич на цыпочках, чтобы не разбудить Оранжа, вышел из квартиры, прихватив с собой сумку. Там, под замком-молнией, ждал своего часа клоунский реквизит: парик, воротник-жабо, нос-пуговка и шарики для жонглирования в мешочке из зеленой байки. Степан Игнатьевич спустился в пешеходный переход, положил перед собой шапку-ушанку и надел парик. Сначала людей было мало. А потом, когда в цирке закончилось представление, пошли взрослые и дети, и клоун начал жонглировать шариками. От стыда он прятал лицо за поднятым воротником пальто. Прятал свою известную всему цирковому миру ямочку на подбородке. Ему казалось, что он – побирушка. Но он же работал! Так говорила ему совесть, которая сияла, как умытая звездочка.
К нему подходили дети, они его любили, как раньше. Родители давали им деньги, и дети аккуратно клали их в шапку-ушанку. Глазки детей светились радостью и чистотой. И Степан Игнатьевич расстроился оттого, что вовремя не женился. Всё работал и работал. «Деньги заколачивает,» — говорили про него люди из другого мира.
А он знал, что счастье – не в деньгах, и денег не копил.
А добрые сердца понимали, что он просто прирожденный артист, и не может отвлекаться от самого интересного для него в мире дела: клоунской жизни! Денег больших он не заработал, да и состарился. И теперь у него никого нет. Только эти дети, стоящие в переходе и спящая в каморке собака Оранж, которая все-таки не человек. Скоро в тоннеле появился милиционер и смело направился к клоуну – Степан Игнатьевич схватил сумку и шапку и быстро убежал. А дети разошлись по домам за руку с родителями. И клоун подумал, что лучше бы не было у него собаки, а была бы маленькая доченька. А лучше – и то и другое. И стало больно в груди, как будто в нее попала пуля. И осколки – слезы – брызнули из глаз. Он шел и не замечал, что дождя нет, а лицо стало мокрое. Может, это свои мысли так уходили? Но еще клоун почему-то иногда начинал смеяться. Как будто что-то понял давно известное, Америку открыл или изобрел велосипед. Ему даже показалось, что сейчас в городе начнется буря, и он побежит в церковь от нее прятаться, и жизнь его пойдет тогда совсем по-другому.
В шапке у клоуна появились деньги. Он пошел в магазин, купил ливерной колбасы для Оранжа, российского сыра для себя и сахарную булочку для девочки, которая ему показалась ангелом. И оставил немного денег на свечи и милостыню. Он решил, что купит девочке свечу, какую она пожелает, хоть самую дорогую. А потом – покажет ей представление. И если она согласится, он ей будет каждый день показывать разные представления: за свою клоунскую жизнь он разучил много реприз и номеров.
На следующий вечер они опять пришли в церковь. Оранж остался у церковных ворот.
В этот день, уже совсем весенний, Оранжу не сиделось на месте. И поэтому, когда девочка сказала:
- Пойдем, я покажу тебе свою тайну, — пес радостно побежал за ней. Они перепрыгивали через ручейки совсем недолго. Девочка остановилась перед высоким забором и оглянулась на собаку.
- Пойдем, я тебе что-то покажу… — таинственно, дрогнувшим голосом сказала она, приложила палец к губам и пролезла в дыру в заборе. И оглянулась еще раз. Счастливый Оранж прыгнул за ней. Так она привела пса в загороженный двор.
— Здесь надо молчать, понятно?
Оранж кивнул и спрятал язык – он понял.
