Но если об этом много говорить, мы уйдем слишком далеко от главного: Оранжа и выведенного из репертуара клоуна Степана Игнатьевича. «Погрязнем в деталях» — так говорят мои друзья писатели. Но почему мы так много рассуждаем о лампочке, этой незаметной, крошечной детали жизни Клоуна и собаки? Что она вообще может знать о цирке, если никогда там не была? При чем тут она?
А притом, что именно из-за этой самой лампочки, болтающейся на коротком шнуре, под самым потолком, в каморке одинокого человека с собакой, всё и началось…
Интересно, как это?
Плохо быть старым клоуном. И трудно жить без денег. Пенсию клоун в отставке получал не маленькую, а крошечную, деньги заканчивались не быстро, а сразу. Клоун покупал свежий черный хлеб для себя и белый – для Оранжа, потому что собакам и псам черный хлеб нельзя. А воды было сколько угодно в водопроводном кране! Жил бедный клоун в самом центре города в бедно обставленной однокомнатной квартире возле родного цирка. И ел только хлеб, и пил только воду.
И не унывал всё равно. И наконец, он так обеднел, что в его однокомнатной квартире за неуплату отключили свет. Лампочка еще не умерла, но уже перестала жить. Степан Игнатьевич чистым пальцем нажал кнопку включателя-выключателя, потом как следует надавил еще и еще, но лампочка не загорелась. Под потолком висела свежая лампочка, вкрученная в патрон только сегодняшним утром. Перегореть она еще не смогла бы… И на вопрос хозяина «ну что это за жизнь без цирка?» она ответила:
- Всё. Жизни нет. Темно.
И стало темно.
Почему это плохо? После того, как хозяину Оранжа надоело разговаривать с пустыми и полными бутылками, вечерами он привык читать книги, а пес любил книги слушать. Он любил слушать книги и смотреть своего хозяина. Это веселее, чем бутылочный разговор на тему «что это за жизнь без цирка». Слушать и смотреть хозяина так чудесно, почти как жизнь в цирке!
- Трам-папа… Трам-па-па… — Подходил Степан Игнатьевич к книжной полке каждый вечер, напевая. — Что-то мы сегодня будем почитать… Сытыпан… О! — радовался клоун и целовал книгу в корешок. — Эт-та книга, друг человека, мне сегодня и нужна… Ты, Оранжеро, садись… Про любовь будем читать!
И пошла жизнь прекрасная, насыщенная и яркая. То про любовь, то про войну, то про деревню, то про собаку оживали истории под электрической лампочкой в каморке у клоуна с собачкой. Он обнаружил, что много лет ничего не читал, ни одной книги: ему было некогда. А книг накопилось много. И все такие интересные! Их Степану Игнатьевичу дарили на дни рождения, когда он был еще простым работником арены Степкой. С тех пор дней рождения прошло уже порядочно. Ведь ему стукнуло уже много лет. Это вам не три годика и даже не десяток их! Клоун Степан Игнатьевич стал стариком. И нашлось время почитать. Он читал вслух хорошо, торжественно, становился иногда на крепкий самодельный табурет, размахивал рукой, а то и впляс пускался по комнате, или делал совсем не скрипучее от старости колесо, и смеялся, пощипывая себя за щеки, усталые от грима, как молоденький, счастливый от своей ловкости канатоходец. Забывал про свой вопрос про жизнь без цирка! Оранж подскуливал, когда хозяин хохотал или прятал в платок слезу жалости и умиления. Казалось, что в каморке то дождь идет, то свадьба пляшет, то солдаты стреляют, то дети рыбалят, то царь с царицею прощается перед дальней дорогой, а то и враги в засаде сидят…
Хорошо жить книжными вечерами! Иногда любопытная Светка приоткрывала дверь белой лапкой и заглядывала:
- А что у вас за шум?
Дверь у Оранжа и Степана Игнатьевича часто отперта – воровать-то нечего, кроме самого Степана Игнатьевича да Оранжа.
- Кому мы нужны — ни денег, ни жены… — так говаривал хозяин дома.
