Дома из кармана пальто хозяин бережно вынул несколько золотистых восковых свечей и выложил их на стол. Потом он понюхал свечи и довольно крякнул, как цирковая утка Кукла. Клоун поискал в темноте чистенькую консервную банку, вытер ее еще раз льняным полотенцем и поставил в нее свечу. Потом чиркнул спичкой, и в комнате стало светло! Клоун зажег свечу.
- Трам-папа… Трам-па-па… — снова, напевая, он взял с полки книгу и раскрыл ее. Из беспорядка темноты при свете свечи видно было, какой порядок в комнате у циркачей. Постель застлана «под ниточку», стопка чистой посуды в горке, наградные часы на комоде – без пылинки, чистый пол и чистый веник в углу за шкафом, рядом полосатый коврик Оранжа, а посреди комнаты, возле стола – куфор, специальный цирковой сундук с реквизитом. И ничего лишнего! Только лампочка под потолком, которая не светит, а потому и не греет, и потому потихоньку покрывается пылью прошлого.
И лишь в душе у Степана Игнатьевича начинался странный беспорядок. Несмотря на это, он подмигнул Оранжу и, пока листал книгу, напевал:
Оранжевое небо,
Оранжевое солнце
– Всё твое, слышь, Оранжка?
Оранжевое море, Оранжевый верблюд!
Оранжевые папы,
- Ну это ж надо такое придумать, да, Оранжка?
Оранжевым собачкам
Оранжевые книжки
Оранжево поют!
- Ну про нас, про нас песня!
Оранж лежал у ног хозяина и смотрел на свечу. Эта тоненькая восковая палочка вернула их счастье! Он по-собачьи благодарил свечу. Ее живой и отзывчивый огонек трепетал, как крыло голубя, отражаясь на стенах. А если клоун ходил, огонёк вздрагивал, нагибался и пританцовывал в ответ, точно эквилибрист Гена. Страницы переворачивались — огонек подскакивал в нетерпенье: что ж дальше?!
Они были как брат и сестра – горящий преданностью пес и горящая свеча. Каморка наполнялась запахом детства в деревне, когда в лугах маленький Оранжик нюхал ромашки, одуванчики, клевер, и другие луговые цветы и травы без названья. Там росла высокая пахучая трава и сквозь нее лучилось солнце и счастье, и казалось, что это никогда не кончится! Так что, когда в каморке появилась свеча, Оранжу вспомнилось именно это чувство: Это хорошее никогда не кончится, никогда! Клоун читал книгу, и смеялся, и махал рукой, и говорил:
- Оранж, ты послушай, ты только послушай, как написано! А, собака? Хорошо!
Он радовался. А для собаки нет большего счастья, чем когда хозяину хорошо.
Удивительно, что, когда свеча догорала, она не исчезала, а опять появлялась в банке! И еще что-то знакомое пес увидел в свече, что – никак не мог припомнить. Думал-думал пес, и уснул. Пока он спал, пришла Светка и улеглась теперь не на стол, а прямо к Оранжу под бок. Кошка всегда ищет, где потеплее. Она слушала истории из жизни мальчишек, которые поменялись своей одеждой и один ушел жить на улицу, а второй поселился в королевском дворце… Ей показалось это интересным.
- Интересно, гладили они кошек или нет? Угощали или нет? Или… или… — и ей вспоминались дворовые мальчишки с рогатками, которые были очень опасны, очень… — О, нет! — муркала кошка и закрывала зеленые глаза, потемневшие от воспоминаний...
Теперь каждый вечер Оранж и клоун стали приходить к церкви. Оранж оставался у ворот, а клоун заходил и скоро возвращался. И девочка давала Оранжу угощенье: свою печенюшку и свою конфетку. И называла Оранжа Тузиком. Хрупкая, как свеча, добрая девочка!
Падал снежок, прилетали снегири на рябину, люди ходили в шубах. А девочка, закутанная с ног до головы в толстый серый платок, смеялась звонко и походила на хрустальный колокольчик дрессировщика голубей Пьера.
