То брезжит свет, то снег,
То бездорожье,
Утеряно понятие добра.
Мне сотни лет.
Они побиты ложью,
Как короедом старая кора.
Душа во мне, как бабочка, томится,
Как бабочка в закрывшемся окне,
Но лишь окно чуть-чуть приотворится –
Она горит в непознанном огне.
Прости меня, душа моя простая,
Я пред тобою чувствую вину,
Я думала, что выше вырастаю,
А наяву – в песке времен тону.
Но всех сует и наслаждений паче
Высокие секунды надо всем:
Я слышу, как Дитя в вертепе плачет
И вижу озаренный Вифлеем.
Стою пред Ним одна, в пыли и грязи,
Стыдясь дары Младенцу принести.
Како вниду — душа моя в проказе.
Прости меня, безумную, прости.
1998
По раскольничьей темной погодке,
По каморке моей угловой
Засияли виденья, как четки,
Как цветочки над горькой травой.
Я увидела дальние села
И деревни пустые в снегу,
Их доверчивый смысл невеселый
На словах объяснить не смогу.
И тянулись они, как слепые,
И толпились, как пришлый народ,
Так и вижу глаза голубые
Неприкаянных русских сирот,
Что отчетливо все понимали
И застывши стояли вдоль стен,
Словно душу мою вынимали
И свою отдавали взамен.
1998
Тпру, саврасушка родимый,
Ну пожалуйста, постой!
Вот выходят пилигримы
С королевскою фатой.
Все росточком невелики,
Встали карлы на пути.
Где сумели католики
Красоту сию найти?
