Для февраля это — последние сутки.
Отрок без мук кровью истек и воскрес.
В утренних грезах повсюду растут незабудки,
В грезах вечерних цветет абрикосами лес.
Вот уж теперь я никуда не уеду.
Не потому, что утрачен к пути интерес.
Жизнь украшается новыми днями победы,
Жизнь продолжается — свеж ее новенький срез.
Кто нашептал, что на свете — лишь страх и надежда?
Страшно ли стеблю сквозь зимние недра расти?
Кто-то мне хлеб испечет и сошьет мне одежду,
Кто-то разбудит меня древнеясным «прости».
Дом и забор, и автобус — все в солнечном воске.
Злато и пурпур и синь, акварель и фарфор...
Счастливо все — и столицы, и тихие вёски*.
Милый февраль, он сегодня — российский Фавор.
1993 - 1999
* деревни (бел.) – от древнеславянского «веси»
Захлебывалась под водой
Зеленоглазая природа.
Мы пили, пили, пили воду,
С ума сведенные бедой.
Мы пили воду, как могли,
Болели, падали и пили,
Мы ни на шаг не уходили
С родной земли.
И вешний зяблик прилетал,
Но мы его не замечали.
И песнь была полна печали:
Он много всякого видал.
Он полетал, погоревал,
И вновь отправился на небо
Сказать, что здесь не будет хлеба —
Всю пашню паводок забрал.
Наш гений песню написал,
Вам не понять ее печали:
«Был зяблик мал. Он прилетал,
Его не замечали».
1990
