Вот лежит она, Глаша моя,
От любви умирает.
Я сижу у кровати ее,
Вытираю ей лоб.
И так сильно, так сильно,
Так сильно
Хочу к своей маме,
Так хочу я уткнуться
В передничек белый ее!
У Глафириной спаленки
Пух невесомый летает.
Я устала его отгонять –
Все он метит в глаза.
III
Как была я влюбленной –
Все счастьем свои любовалась.
А потом – надевала платочек,
И в церковь бегом.
От стыда не умела поднять
Виноватые очи....
Полно, Глаша, рыдать.
Скоро кончатся сумерки,
Станет тепло и покойно,
И трава осенит нас
Дыханием свежим своим.
Вот завыли-завыли-завыли
Собаки да волки.
Нет сегодня добычи у них.
Голытьба.
Темнота.
1994
Как впотьмах на купальские росы
Напустилася стая волков.
Побежали девицы – и косы
Разметались меж острых суков.
Ох и страшное чудо случилось.
Только мне, мне одной повезло.
Я как раз отошла-отлучилась,
Я за квасом ходила в село.
А вернулася – нету подружек.
Тишина, словно хлыст, обожгла.
Только несколько ленточек-стужек
Я на темных деревьях нашла.
И чего не бывает на свете:
Не касаясь ногами земли
Нерожденные чистые дети
Так тихонько по лугу прошли.
1996
