Скопленные мною деньги ушли на покупку обуви и курточек. Родители детей были тогда в отъезде. А муж мне говорил:
— Ну, накопила, да? Наработалась? Спасибо, хоть посмеялся по-настоящему!
Да, смеялись мы с ним от души, что и говорить...
А я воспитывала детей.
— Дети, в цемент прыгать нельзя. Денег у меня больше нет. Поэтому я не смогу купить вам куртки и обувь. Вот куплю ремень, хороший, кожаный, и отхожу вас хорошенько.
— Не имеете права! — отстаивал Сёмочка права ребенка.— Нас папа не бьет!
— Плохо! Я бы вас пожалела. По-настоящему!
— Вы здесь больше не работаете! Почти...— пробовал Сёмочка новые методы борьбы.
— Сейчас спрячу тебя в погребе, и папа не найдет...
— А, попались: у нас погреба нет! Я папе все расскажу!
— Вот-вот, все без утайки! И попросишь прощения. За то, что превратился в памятник. А погреб я сама выкопала вчера ночью. Специально.
— Вы сами виноваты! — сказал Сёмочка.— Вы и просите прощенья. Разве можно отпускать детей одних на стройку? Папа будет недоволен... Он вам не заплатит за этот день!
— Ты думаешь, папа решит, что мы должны были прыгать вместе?
— Он решит, что вы за нами недосмотрели.
— Ты, Сёмочка, далеко пойдешь!
— Это куда это? — хмелел от смелости и наглости мой собеседник.
— А как же мои булочки? Тепленькие и с замочками,— вставил словцо малыш Лёвушка.— Они на стлойке,— плакал Лёвушка,— я пойду их найду!
Он уже начинал скучать по маме. Однажды ночью он пришел ко мне на кухню.
— Мне стлашно,— плакал Лёвушка,— ласкажи, как моя мама была маленькая.
И лег на мой диван, прямо ко мне под бок, прямо на «Литературную Россию». Я ему вытерла слезы и рассказывала все подряд: как мы с братом клеили новогодние игрушки из папиросной бумаги, как воровали у мамы в шкафу мандарины и делились по-братски, как нашла я на стройке старого кота, который, должно быть, пришел туда помирать, а я ходила его кормить — и ему пришлось отложить свои планы... Лёвушка уснул на моей подушке, крепко обняв меня за шею. Тогда я впервые почувствовала, как дышит детское тельце и удивилась этому чувству. И немного поняла, почему говорят про детей: «хороший, когда спит». Потому что спящий ребенок не просто хороший, он — чудо! Откуда я могла знать это тогда, еще не познавшая материнства?
Дети придумывали всегда что-то выдающееся вроде прыжков с третьего этажа. Например, перед дверью старушки размазывали масло. Старушка падала — они смеялись. Или просили меня варить горох и пукали, кто громче. Однажды сшили рукава у моего пальто — и не лень же им было! В один прекрасный день они как-то сумели обриться наголо и разрисовать головы разноцветными фломастерами. Когда я увидела это — заплакала. О тату тогда еще никто и не мечтал... А еще они натягивали веревку через дорогу, прохожие падали и приходили ко мне ругаться.
— Я терпеть не могу мальчишек! — выговаривала я им за проказы.— Приедут ваши родители — ни минуты не останусь в этом доме! И к мальчишкам больше работать не пойду. Никогда!
— Вы не смеете нас не терпеть! — дерзил Васечка.
— Мы не просим у вас любви,— мудрствовал Сёмочка.— Вам платят — вы работайте. Отрабатывайте свои деньги!
Потом приехали их родители. Посмеялись, вернули мне деньги. Вскоре они собрали вещи и уехали всей семьей в Германию. Там их ждала родня. Было приятно, когда они пригласили нас с мужем на прощальный ужин.
— С нашими детьми никто не мог работать больше недели! А вы «выдержали» целых четыре месяца! Не могу понять, почему? — хохотал их папа.
Я была приятно поражена. Мне самой не верилось, что прошла не неделя. Оказывается, прожиты часть осени и зима. Впереди ожидалось лето...
